ФОТО С ИСТОРИЕЙ

— Анна Владимировна, с чего в этом году начали подготовку к шествию?

— Все началось еще в феврале: были запущены первые ролики на радио и ТВ. А в киносалоне «Премьер» разместился штаб, куда люди могут прийти с фотографиями, отсканировать их и заказать печать.

Сначала фотокарточки печатают на пленке, затем клеят их на пластиковую основу – получается плакат формата А3. Хватит не на один год – сейчас у нас в работе 350 новых заявок. Но прийти можно и просто с фотографиями в рамках, своими плакатами – совсем не обязательно печатать их через нас.

Нет никаких стандартов: чем разнообразнее портреты, тем интереснее.

Лица на фотографиях в колонне – в основном молодые, как раз военного времени. И когда вот эта колонна движется на тебя... Вглядываешься в черты, читаешь имена – и понимаешь, какое огромное количество молодых лиц! Сильное впечатление.

— Предъявляете ли вы какие­-то особые условия к участникам акции?

— Вот здесь важно отметить – многие звонят и говорят: у меня не погиб дед, а пришел с войны, или пропал без вести или был в плену – могу ли я участвовать? Конечно. Это шествие потомков всех тех, кто не дожил до 9 мая, умер через 5 или 50 лет после войны – значения не имеет.

Для меня, например, важно, что в одной колонне «идут» и те, кто пропал без вести. Потому что после Победы было так: есть погибшие и есть ветераны – их чествовали. А те, кто пропал без вести, оставались без должного внимания.

Если у родственников никакого фото совсем нет – мы придумали специальный вариант: печатают силуэт человека в пилотке со звездой. То есть лицо не определено, но фамилия, имя и отчество подписаны. У меня, например, нет фотографии дедов – и в том году я шла с этими силуэтами. В конце концов, чтобы отдать дань памяти, можно и без фото совсем прийти.

СЕРДЦЕ ПОПРОСИЛО

— А кто у вас был на фронте?

— В прошлом году, когда я начала заниматься «Бессмертным полком», то с помощью объединенной базы данных Министерства обороны РФ «Мемориал», где отсканировано и оцифровано множество материалов того времени, нашла двоих своих дедушек.

70 лет спустя семья воссоединилась... Это мои двоюродные деды – родные братья моего дедушки, который рано умер. Они ушли на фронт в возрасте 23 и 27 лет, оба не вернулись, и, в общем-­то, в семье про них мало знали.

Но все­-таки от родственников мне удалось выяснить, как их звали, и вот на сайте по этой базе данных я узнала их судьбу. Один пропал без вести, второй погиб под Харьковом. Согласно документам, последний похоронен в селе Большая Даниловка.

Как выяснилось, теперь это район Харькова, и там есть стела на братской могиле. Я видела фото – там много­много имен, среди которых моего деда нет. Зато есть приписка: также здесь лежат 150 неизвестных солдат. Оказалось, мой дед был командиром штрафной роты, которая вся полегла под Харьковом буквально за пять дней. Но их тогда не посчитали достойными, чтобы увековечить имена.

Удивительно, что одна местная жительница, узнав мою историю через интернет, предложила стать принимающей стороной там, пригласила в гости.

А чуть позже выяснилось еще одно обстоятельство – ее родителей в годы войны эвакуировали в Молотовскую область, в Александровск. Так вот, родители вернулись, а ее дед умер здесь. Так что в ответ ей бы тоже хотелось посетить в Пермском крае могилу дедушки.

Но из­-за последних событий на Украине я и не знаю, выйдет ли у нас этот обмен.

А по второму деду, пропавшему без вести, я искала документы целый год. И обнаружила приказ, который был дан его дивизии и полку накануне его пропажи, – «держать» одну из деревень под Старой Руссой, что под Ленинградом. В этой болотистой местности как раз буквально на следующий день начались ожесточенные бои – теперь я и моя семья знаем, где он лежит...

К нам, кстати, очень часто обращаются с просьбой помочь в поисках, но мы занимаемся другим. И по моему убеждению, это должна делать сама семья, но придется потратить много сил и времени.

— В каких ситуациях, по­-вашему, внуки и правнуки сегодня начинают искать захоронения своих дедов?

— Это делают, если чувствуют, что надо. Это даже не долг, а генетическая память. Ведь у моих двоюродных дедушек не было семьи, не удалось им обзавестись детьми, и, по сути, их продолжение на земле – это я.

Так что я воспринимаю их как свою семью, которую надо было собрать вместе. Я тот, кто их может вспоминать.

Конечно, чтобы собрать информацию и отыскать, придется отсылать запросы в военкомат, перебрать документы, но в пору интернета все стало гораздо проще.

В том году меня тоже спрашивали: «Вот зачем ты все это начинаешь, это ж такая морока?» Но мне это надо. Сейчас со мной в «Премьере» работает еще одна девушка, координатор по фото.

Вообще же у «Бессмертного полка» в каждом городе свой координатор и много тех, кто помогает «по велению души».

ПОЛКУ ПРИБЫЛО

— Где вообще зародилась идея устраивать подобные шествия?

— В Томске. Местная медиагруппа «ТВ-­2» в 2012 году в первый раз провела такую акцию.

Я просто с ними пересекалась в свое время на журналистской учебе, а потом увидела сюжет про их акцию и так на них вышла. Так вот, идея, как рассказывают в Томске, зародилась чуть ли не на кухне.

Просто все эти военизированные парады как­-то... изжили себя, что ли, перестали выполнять те функции, которые требует человеческая память.

Они решили персонализировать воспоминания, создать ощущение причастности к победе каждого – через портреты родственников. В том году в первый раз акция прошла в 150 городах России, в этом году их уже 350, включая также Казахстан, Белоруссию, Израиль и Украину.

Правда, чтобы избежать провокаций, акцию в Донецке и Харькове, скорее всего, придется пока отложить... А жаль – там люди очень загорелись!

В прошлом году в Перми колонна «Бессмертного полка» собрала семь тысяч человек – это одна из самых крупных акций в стране. Так же много участников было в Екатеринбурге, Барнауле, Томске – всего порядка 200 тысяч человек.

В этом году, думаю, в Перми присоединятся к акции 10–12 тысяч человек.

9 мая колонна пройдет после основного парада. Собираемся с 10 часов на пересечении улицы Краснова и Комсомольского проспекта, в 11 часов идем через Октябрьскую площадь, затем поворачиваем на улицу Ленина, и финальная точка – у памятника Героям фронта и тыла.

Там будет концерт и минута молчания.

В том году, когда читали реквием и пошел отсчет метронома, – сердце защемило. Потом выпускали голубей, и воздушные шары, наполненные гелием, поднялись к небу, как символы душ солдат, – слез было уже не сдержать никому.

РАССКАЗАТЬ О ГЕРОЯХ

— На сайте «Бессмертного полка» появился новый раздел – персональных историй, можно об этом поподробнее?

— Да, на сайте собрано уже 43 тысячи рассказов из разных регионов, полтысячи из них написаны пермяками. Буквально месяц назад пишет мне москвич: «У вас на сайте выложена история моего родного деда, но есть некоторые неточности в указании медалей» – и так далее. Выясняли, кто же это сделал. Может, просто тезка. Оказалось, то ли троюродная, то ли четвероюродная сестра этого москвича, которая живет в Перми и которую он никогда не видел. Опять тема воссоединения семей.

Подобная же история у нас была с Барнаулом. Так что я призываю всех – делитесь своими воспоминаниями, историей на сайте: это своеобразная база данных, которую делаем мы с вами, и она может быть полезна людям.

Эта акция прекрасно и ненавязчиво встраивается в систему воспитания патриотизма...

Ой, я так не люблю словосочетание «воспитание патриотизма», если честно. Нужно воспитывать честь и достоинство, хранить и передавать память. Вот когда молодые люди приходят к нам и говорят, что впервые увидели фото своего деда, сразу возникает вопрос: «Ну как же так?» Почему «лучшие чувства» просыпаются только к маю? Почему нельзя поговорить с ребенком в феврале, июне, октябре? Когда ему, скажем, 10 лет – сесть и рассказать. В 12 и 14 он уже что-­то вспомнит и спросит сам.

Это нужно делать, чтобы молодые люди знали, что было что­-то до них. А то есть этот юношеский максимализм: до них никто не любил, не страдал, не жил. 1945­-й год кажется очень далеким.

Я сама помню, когда в 10 лет меня мамина подруга насильно старалась отправить на воинское кладбище, а я упиралась.

— Как относитесь к акции с георгиевскими ленточками?

— Идея неплохая, но все зависит от культуры человека. Если лента привязана на антенну автомобиля и уже потрепалась, загрязнилась, то лучше такую снять. Это уже неуважение.

ВОЙНА БЕЗ ЦЕНЗУРЫ

— Сейчас очень много говорят об опасности пересмотра ключевых исторических событий Великой Отечественной. Действительно ли нам это угро­жает?

— Насчет разнообразных интерпретаций и точек зрения на Великую Отечественную войну... Например, вышедший в Германии неоднозначный сериал «Наши матери, наши отцы», в котором немцы изображены в какой-­то мере заложниками обстоятельств, молодыми и ошибающимися людьми, которые вели себя ничем не хуже любых других молодых людей, поставленных в подобные обстоятельства.

И общаются с пленными русскими в деревушках они очень мирно... В Германии этот, по сути, оправдательный сериал оказался очень популярным.

Я сериал посмотрела. И ничего в нем не увидела такого...

Например, эпизод, в котором немцы спешно покидают под натиском наших войск родной город. Но некоторые лежачие больные в госпитале не могут уйти, и советский солдат проходит по больнице и расстреливает этих лежачих фрицев.

Мне кажется, с точки зрения человеческих эмоций эта сцена может быть понятна. Ну представьте: конец войны, вашу страну изнасиловали, может быть, вашу семью расстреляли!

Сколько усталости, злости и ненависти должно было накопиться в советских солдатах! Это человеческие эмоции.

Да, история «непарадная», такие не рассказывали после войны, потому как гордиться нечем, но, думаю, что она вполне могла быть.

Я вообще не считаю, что сейчас стало больше альтернативных версий войны. Просто мы как страна стали более открытыми, и теперь к нам поступает больше разнообразной информации. Раньше ее фильтровали.

Мы, кстати, сейчас тоже снимаем кино про войну в Перми...

— Про что оно?

— Детали потом, будет грант и информповод – сообщу. Но это кино с элементами исторической реконструкции. Фильм о том периоде, когда в Пермь были заброшены диверсанты, обученные в немецких разведшколах советские пленные. Таких школ было много, например, известная «Цеппелин».

Но вообще­-то кино не про них, а про значение промышленности Пермской – тогда еще Молотовской – области для обороны страны.

— Не боитесь, что вас обвинят в непатриотичном подходе к истории?

— А правда не может быть непатриотичной. Многие пленные люди, безусловно, воспринимали это как способ вернуться домой. Хоть в каком качестве. Но были и те, кто действительно предавал.

Через эти школы диверсантов прошло порядка 30 тысяч советских военнопленных – и это факт.

Замалчивать что­-то – это самый плохой вариант. История нас должна была этому уже научить – и это тоже надо помнить.

КСТАТИ

Устав полка гласит: «Бессмертный полк» – общественная некоммерческая, неполитическая, негосударственная гражданская инициатива.

Быть в полку может любой гражданин России независимо от вероисповедания, национальности, политических и иных взглядов.

«Бессмертный полк» не может быть имиджевой площадкой. Исключено использование любой политической, корпоративной или иной символики во всем – флагах, транспарантах, одежде и т. д. – в рамках колонны полка и всему, что имеет отношение к «Бессмертному полку».

Недопустимо использовать «Бессмертный полк» в политических целях, для личного пиара и предвыборной агитации».

ДОСЬЕ

Анна Отмахова родилась в городе Березниках, позже ее семья переехала в Пермь.

В 1992 году окончила Санкт­-Петербургский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. Репина. В 2005 году получила диплом режиссера документального кино. Работала во многих телекомпаниях Перми («Авто ТВ», «УИТВ», «ТНТ») от корреспондента до главного редактора и главного режиссера.

Автор ряда документальных фильмов и программ, получивших награды на профессиональных конкурсах.

Работала заместителем главного редактора федерального интернет­-ресурса, занимающегося вопросами межнациональных отношений.

После возвращения в Пермь занялась общественной деятельностью и собственными проектами, в том числе съемками документальных фильмов.

Член общественной палаты Пермского края, общественного совета при ГУВД Пермского края. В 2013 году награждена благодарственным письмом губернатора Пермского края.

Фото Виталия Кокшарова, «Урал-Информ»